Наш Дух - воздух! Нам ли с тобой не петь? (с)

От танца в тяжелых сапогах взрыта земля.
Хотелось летать. В небо, в небо, выше, к звездам...
Пела, пока был голос. Плеер выдавал странную подборку: что-то по несколько раз через одну-две, а что-то за двое суток так и не услышала. Но все правильно - именно то, что и должно было звучать, то, что хотела петь.
Живу!
Горели костры - продолжался мой Шабаш. Грейся!
И утром на ладони садилась бабочка... словно солнечный блик или лепесток, прозрачностью и цветом похожий на один из первоцветов весны, танцевала на поляне и возвращалась вновь.
Холода не замечала, не за тем ехала.
Руки были заняты весь световой день и дальше - пришлось заканчивать один из этапов при свете фонарика, а потом - свечи. На ветру и при вечерне-ночной температуре воздуха, когда дыхание определяется по облачку пара, это, видимо, было испытанием на терпение (или терпимость). Но время и прочее осознавались гораздо позже - у костра с горячей кружкой чая, когда руки уже не чувствуют нитей, скользящих сквозь пальцы.
И вчера, отогреваясь, ясно поняла: как бы ни было в лесу замечательно, хочу домой, пора.

Не обошлось и без радостной встречи за пять минут до ухода со стоянки. Они такие редкие и непродолжительные, эти встречи, что стали чем-то вроде хорошей приметы.

А из вечерних разговоров с человеком, с которым выезжала (кстати, спасибо ему за помощь, но ощущение неприсутствия) - фраза, резанувшая слух, заставила ненадолго задуматься. Отвечать, как осозналось - в очередной раз довольно ясно и, значит, верно - не стала, разговор уже ушел на другое. Зато четко обозначила отношение к тому, как и чем живут другие - знакомые и неизвестные мне люди. Принял, но, похоже, удивился.
А вот не надо задавать вопросы, не давая возможности ответить. Тогда их попросту не будет, ответов-то... И при этом рассказывать мне мою жизнь, и тем более прогнозировать на будущее, примерами чужих судеб.